Штаны, изящество и другие вещи, которые могут понадобиться в перестрелке

Автор: storm_petrel

Переводчик: Heidel

1. Его командир

Честно говоря, в первый раз это произошло совсем не по вине Дженсена.

Ну ладно, вообще-то это не правда. Но как бы там ни было, это был только один-единственный командир, и это был Клэй. А уж он-то точно видел вещи куда более странные.

На дворе март 2006-го года, и Дженсен изнывает от безделья в форте Чаффи, штат Арканзас. Некоторые из старых зданий только и ждут, когда их спалит дотла какой-нибудь лесной пожар, но ЦРУ использует их как удобное место, чтобы спрятать своих лучших агентов, когда не хочет, чтобы Армия забрала их обратно. Поэтому Дженсен полагает, что Армия и ЦРУ никогда не были в детском саду, где детишек учат делиться своими игрушками.

И, возможно, Дженсен не так осторожен, как следовало бы, когда с голой задницей вваливается в почти пустую казарму, швыряет мокрое полотенце в направлении размытого силуэта человека на койке и во всю глотку орет:

- Ты, придурочный ублюдок, хватит сопеть! Где мои проклятые очки?

Дженсен делил казарму с капралом по имени Кевин Льюис, которому была присуща раздражающая привычка перекладывать обувь Дженсена, его одежду, ноутбуки и карманную игровую приставку всякий раз, когда они оказывались за пределами какой бы то ни было сраной безопасной зоны, где он хоть что-то мог видеть. Это всё охренительно прекрасно, но ты не должен забирать у человека очки, когда он только что вышел из душа и уязвим. Это же просто ебаная порнография.

И ладно, также возможно, что Дженсен проторчал взаперти без всяких заданий слишком долго, и, быть может, он, вопреки своему обыкновению, не бубнил себе под нос что-то веселое. Он хватает очки, которые протягивает ему неясное световое пятно в виде Льюиса, расположившегося на кровати, и только хочет сказать что-то из ряда вон непристойное о родителях Льюиса, когда размытое пятно говорит ему:

- Ваши очки лежали рядом с вашим оружием, капрал Дженсен.

Дженсен настороженно замирает. Он надевает очки и очень осторожно поворачивается. Размытое пятно с очертаниями Льюиса превратилось в подполковника, с плеча которого свисало, капая, мокрое полотенце Дженсена.

"Мы в заднице!" - произносит такой-блин-полезный голос в голове Дженсена, но паника нисколько не поможет ему выпутаться, поэтому он вытягивается по стойке "смирно" так ровно, как только может, в то время как вода всё еще капает с него и собирается в лужицу вокруг его босых ступней.

- Да, сэр, - говорит он. - Просто демонстрирую мою высокую способность вслепую передвигаться по направлению к перемещенным объектам. Сэр.

И Дженсен думает, что вот и всё: его вместе с его голой бледной задницей теперь на самом деле официально пошлют к черту навсегда... А затем его новый командир почти, ну вот почти улыбается.

2. Капитан Рок

Они в Боготе, и Дженсен ненавидит Боготу как никакое другое место на Земле – за исключением, может быть, аэропорта Ньюарк в уикенд на День Благодарения или Форта Чаффи (справедливости ради следует отметить, что последний - в большей степени из-за вынужденного простоя и соседства с капралом, мать его, Льюисом, нежели из-за Форта Чаффи как такового). Так что когда кто-то пинком открывает дверь их конспиративного дома и начинает подниматься в кухню, у Дженсена есть время на то, чтобы либо взять свой пистолет, либо надеть штаны, и у штанов нет ни единого шанса.

Кугуар спит в комнате рядом с кухней. Он подхватил опоясывающий лишай где-то на этом задании, уж бог его знает, как он умудрился, и сейчас он спит, вырубленный всевозможными лучшими болеутоляющими, которые у них были. Чтобы спуститься по лестнице и оказаться на кухне, Дженсену потребовалось шесть секунд. Он даже не помнит, как это произошло.

Как это бывает, всё это сплошная ошибка, которая, как уверен Дженсен, будет казаться забавной по прошествии времени. Один из группы налетчиков, очевидно, не смог прочитать проклятый адрес и вломился в их дом вместо настоящей цели – расположенного двумя кварталами ниже дома торговца, который украл всю выручку. По всей видимости, налетчик совсем не ожидал, что здесь окажется голый Технический Специалист ростом в шесть футов, и Дженсен благодарит Бога, дьявола и дядюшку Сэма за элемент неожиданности и всаживает две пули в грудь киллера, прежде чем парень успевает заметить его. Как по учебнику. И никто не видел этого.

Рок оказывается здесь на четыре секунды позже него, потому что спальня Дженсена располагается ближе, и конечно же на эту перестрелку Рок попадает в штанах. Жизнь несправедлива к Дженсену.

Когда становится ясно, что больше никакие тупоголовые вооруженные бандиты не собираются нападать на их кухонный стол и уродливые стулья, обитые винилом, Рок осматривает Дженсена долгим взглядом, который заставляет его хотеть, чтобы его яйца оказались внутри тела и составили компанию его легким, но Рок произносит только:

- Хороший выстрел.

За те пять месяцев, что Дженсен был в этой команде, эта фраза стала, вероятно, самой приятной из сказанных ему капитаном Роком.

Кугуар всё это время спал.

3. Пуч и Джолин.

Дженсен долгое время не знал об этом эпизоде, и в любом случае с технической точки зрения это не считается.

Они в Куала-Лумпуре, и здесь так жарко, что Дженсен искренне думает, что подохнет. Влажность такая высокая, что он едва может дышать. На улице солнечный свет подернут дымкой и загрязнение воздуха настолько сильное, что сегодня едва можно что-то видеть на расстоянии одного квартала. На углу стоит группа служащих, на их лицах синие хирургические маски.

Но они на задании, и у него есть работа, которую необходимо делать, поэтому Дженсен раздевается, оставляя только трусы, находит участок пола, который максимально обдувается крутящимся из стороны в сторону вентилятором, и открывает свой ноутбук.

Пуч лежит на кровати, раздетый до трусов и майки, и разговаривает с Джолин. Для этого Дженсен подсоединился к подходящему спутниковому каналу, потому что беспроводной интернет здесь едва живой и связь по Скайпу без конца обрывается.

У Пуча в ухе наушник, так что Дженсен не слышит, что говорит Джолин. Затем Пуч произносит:

- Дженсен тоже здесь. Программит как одержимый, я думаю. Что? - Он смеется. - Да, хорошо.

Дженсен на самом деле ни на что не обращает внимания, он слишком поглощен прокруткой строк кода и каждым кратким моментом облегчения, когда вентилятор, повернувшись, обдувает его потоком воздуха. Поэтому он не замечает, как Пуч на минуту или две берет в руки веб-камеру. Когда Дженсен обнаруживает это, ему достаточно протянуть руку, чтобы оттолкнуть камеру прочь. Не оглядываясь, он произносит:

- Пуч, если ты отправишь это, я выкину твою задницу в окно, и тогда этот восхитительный, восхитительный вентилятор будет только моим.

Пуч только смеется.

Много лет спустя – и в самом деле много, - после всей той казавшейся безнадежной ситуации с Максом, Дженсен оказывается в доме Пуча и Джолин и под кучей веселых детских рисунков находит старое фото, напечатанное дешевыми, теперь уже наполовину выцветшими чернилами. Дженсену потребовался всего миг, чтобы на этом снимке узнать себя.

Память забавно работает, потому что сперва он вспоминает уродливый ковер и длинную тень, отбрасываемую электрическим вентилятором. Свет, льющийся сквозь высокое окно гостиничного номера в Куала-Лумпуре, выглядит почти чисто белым, хотя Дженсен помнит его наполненным тяжестью влажности и смога.

На самом деле это не очень хороший снимок. Пуча отнюдь нельзя назвать мастером черно-белой фотографии. Дженсен сидит посреди пола, даже не глядя в камеру, на три четверти отвернувшись. Но свет из окна падает прямо на него, высвечивая длинную голую спину и сгорбленные плечи. Дженсен может различить свой собственный профиль в степени, достаточной только для того, чтобы увидеть напряженный и сосредоточенный взгляд прищуренных глаз. Его очки сползли на кончик носа.

Джолин входит и видит фотографию. Она издает короткий смешок и ловко забирает снимок из его рук.

- Блин! - говорит Дженсен, и он немного смущен, хотя не знает точно, почему. - Я же сказал Пучу не отправлять эти фотографии. Почему, черт возьми, вы храните её?

Джолин улыбается.

- Потому что это было красиво.

Потом она хлопает его по плечу, пока он не отступает в сторону, перестав закрывать проход к холодильнику.

4. Кугуар

Дженсен, пошатываясь, вваливается в большую больничную ванную комнату так неграциозно, как это только возможно. Он был бы не в состоянии сделать даже это, если бы Рок наполовину не нес его. Заляпанная кровью одежда Кугуара свалена на полу, в душевой кабине шумит вода, и пар наполняет воздух.

Рок удерживает Дженсена, пока тот не хватается рукой за раковину и не заваливается на нее.

- Эй, - говорит Рок. - Ты сейчас в порядке? Я должен пойти поговорить с Клеем.

Он не говорит:

- Я должен оставить вас здесь и, блять, молиться, что вместе вы сможете продержаться, пока я пойду проверить, как там Клэй, и удостоверюсь, что он не собирается сделать что-нибудь, за что нас всех отдадут под военно-полевой суд и расстреляют.

Но Дженсен очень хорошо слышит то, что Рок не произносит вслух. Он неопределенно машет рукой, и Рок переводит дух. Прежде чем уйти, он с силой пихает костяшками пальцев Дженсена в плечо. Такое вот проявление привязанности, - по крайней мере, в пересчете на эквивалент Рока.

Дженсен открывает кран, делает осторожный глоток воды, а затем блюёт в раковину.

Он прислоняется головой к гладкому фарфору и пытается прогнать прочь образы: распростертый на земле Пуч, по груди которого расползается красное пятно, новобранец, который выстрелил в него, лежит на земле с серым лицом и дышит со свистом, кричит Клэй… Дженсен оглядывает себя в зеркале. Его футболка и разгрузочный жилет залиты кровью. Под ногтями темные грязные полумесяцы крови – крови Пуча, - и Дженсен быстро склоняется над раковиной, и его снова рвет.

Блять, блять, блять. Это были тактические учения, это даже не настоящие боеприпасы, и если Пуч умирает только потому, что какая-то восемнадцатилетняя безмозглая деревенщина не может, мать его, почистить свою винтовку и стреляет в человека с пустым, блять, магазином… Дженсен не знает, что он собирается сделать.

Кольца, на которых висит душевая занавеска, с резким визгом скользят по ржавому металлическому стержню.

- Привет, - немного хрипло произносит Кугуар, но, по крайней мере, он может говорить. Он высовывается из душевой кабиной, одной рукой упираясь в плитку, словно в противном случае рискует упасть. Его мокрые волосы лежат густой, истекающей каплями массой на его плечах, а кровь все еще смывается розоватыми струйками. Его глаза абсолютно безжизненны.

- Просто…, - говорит он и делает небольшой жест, внезапно опуская руку, как если бы он вдруг перестает понимать, что делает.

Дженсена не нужно просить дважды. Он срывает жилет и терморубашку, и его желудок снова дергается в рвотном позыве, когда засохшая кровь отдирается от обнаженной кожи. Он скидывает свои штаны, ногой отбрасывает их прочь и становится под душ к Кугуару.

Кабинка маленькая и тесная, и Дженсен вынужден придвинуться ближе, прежде чем ему удается найти, каким образом им обоим разместиться здесь. Он придвигается к Кугуару ближе под обжигающими струями воды и, наклонившись, зарывается лицом в его мокрые волосы. Кугуар упирается рукой в стену, чтобы удержать их вес. И, кажется, немного напряженно дрожит.

И это выглядит несколько жалко, ведь каждый из них практически держит другого, но Дженсен ощущает себя на микроскопическую долю лучше, так что это хоть что-то. Он обхватывает рукой грудь Кугуара и прижимает его к себе изо всех сил.

5. И снова Кугуар

Дженсен просыпается рано, и в этом уже есть что-то странное, потому что он, как правило, может спать где угодно и в каких угодно обстоятельствах: на аэродроме посреди тропических лесов, подложив под голову рюкзак, в джипе, на полной скорости мчащемся по Якутской трассе в Сибири, во время случайного минометного обстрела. Поэтому мягкое покачивание пятидесятифутового быстроходного катера, сделанного из самых современных материалов, не должно было помешать ему. Впрочем, в течение последних нескольких недель он жил на кофеине и адреналине, так что, может быть, это объяснимо.

По пути на палубу ему приходится аккуратно перешагнуть через Клэя и Рока, заснувших на полу в узком проходе. Клэй приоткрывает один мутный глаз, но, по-видимому, решает, что какую бы хрень Дженсен не способен был сотворить прямо сейчас, ради этого не стоит просыпаться. Или, может быть, он просто устал. Они все устали.

Выйдя на палубу, Дженсен видит, что солнце только выглянуло из-за горизонта и темная вода Средиземного моря начинает превращаться в расплавленное золото. Ветер покрывает поверхность легкой рябью, и сейчас - в 4:56 по местному времени - она уже начинает нагреваться. К завтраку Дженсену придется прятаться в каюте, потому что он охренительно быстро обгорает, и, хотя это не было бы проблемой в другом случае, им пришлось в спешке удирать с Кипра, когда началась заварушка. Вся их одежда и снаряжение, в том числе весьма подходящий мужчине кокосовый солнцезащитный крем Дженсена со степенью защиты 60, остались где-то в воронке, которая располагалась на том месте, где раньше стоял конспиративный дом ЦРУ. Так как ни ЦРУ, ни главарь героиновой мафии, которого они повязали, не собираются разбираться с ними прямо сейчас, они начинают долгий путь домой – с Кипра на Крит, затем на острова Киклады, в Афины, перелет во Франкфурт, трансатлантический ночной рейс в Нью-Йорк, а там уже на междугороднем "грейхаундовском" автобусе в Ганновер, штат Нью-Гемпшир. Что-то вроде живописного туристического маршрута.

У Дженсена есть только одна смена одежды, и поэтому он раздевается, снимает очки и осторожно кладет их в свой правый ботинок. Эту хорошую привычку он приобрел за время их разнообразных приключений в различный местах боевых действий – и теперь он всегда знает, где находятся его очки. Он вдруг вспоминает выражение лица Клэя в Форте Чаффи несколько лет назад и то самое происшествие с полотенцем и очками и тихо хихикает. А затем прыгает в воду.

Вода всё еще холодная, несмотря на то, что уже июль, и легкие Дженсена рефлекторно заклинивает, пока он очень сознательно не расслабляется. Он поворачивается под водой и разглядывает размытые яркие пятна на поверхности, наблюдая, как его личные жетоны покачиваются над его лицом, до тех пор, пока он не может больше задерживать дыхание. Две минуты сорок четыре секунды, как он посчитал - неплохо, но могло быть лучше. Дженсен выныривает, глубоко дышит и начинает плыть кролем в удобном темпе.

К тому времени, как Дженсен делает двадцатый круг вокруг катера, солнце уже поднимается достаточно высоко и едва не ослепляет его всякий раз, когда он выныривает, чтобы сделать вдох. На сороковой круг Дженсен чувствует, как на его плечах и спине появляются новые веснушки, поэтому он гребет по чёткому курсу обратно к белому размытому корпусу катера до тех пор, пока под своей ладонью не ощущает грубую пластиковую поверхность.

Когда он, задыхаясь, выныривает на поверхность, кто-то наклоняется вниз и сует ему в руки очки. Дженсен держится на плаву, моргая, а потом вдруг размытое пятно, имеющее форму человека, перегнувшегося через борт, превращается в Кугуара.

Борт довольно высокий, но Дженсен напрягает предплечья и пытается подтянуть себя наверх. И, может быть, если бы под ногами у него было что-нибудь, от чего можно было бы оттолкнуться, а не бездонное Средиземное море, он бы не застрял на полпути, болтаясь в воздухе почти всем телом и не имея никаких подпорок, чтобы, наконец, забраться на палубу.

Кугуар, задница этакая, ухмыляется, но Дженсен знает, что его легко обвести вокруг пальца, придав своему взгляду умоляющее выражение, а это получается у Дженсена чертовски хорошо, вот уж большое спасибо. Так что Кугуар хватает его за запястье, и Дженсен, упираясь ногой в изогнутый корпус катера, что есть силы толкает себя вверх.

Но Кугуар отпускает его, прежде чем он целиком оказывается наверху, поэтому Дженсен остается висящим в воздухе, удерживая всю тяжесть своего тела на руках, в то время как его ноги всё еще болтаются в воде. Из-за разницы высот они всё еще остаются почти лицом к лицу. Кугуар оставил свою рубашку где-то в трюме, и теперь на нем только шорты и шляпа, сдвинутая вперед, чтобы солнце не светило ему в глаза. Сейчас он сдвигает её назад.

- Услышал, как что-то плещется вокруг, - произносит он негромко, потому что все остальные еще, вероятно, спят глубоким праведным сном. Уголок его рта приподнимается вверх. – Я думал, увижу белого кита Ахава. А это оказалась всего лишь твоя бледная задница.

И да, Кугуар действует только исподтишка. Он ублюдочная крыса до мозга костей. Ну, образно говоря, конечно.

- Да пошёл ты, - серьезно говорит Дженсен, потому что есть вещи, которые нельзя спускать. - Я грациозен, как чертов дельфин, а ты просто завидуешь мне, потому что плаваешь так, как будто у тебя на ногах наковальни, как в мультфильме.

И Кугуар, быть может, зная, что Дженсен собирается выиграть этот спор, и хочет избежать замешательства или, возможно, потому что он хочет этого, или, быть может, потому что это один из сотни его поступков, причины которых непостижимы, наклоняется и целует его.

Дженсен оказывается захвачен врасплох, но только на мгновение, потому что на самом деле происходящее ни коим образом не кажется ему странным или неприятным. И, честно говоря, он чувствует, что всё шло к этому уже давно. И это Кугуар. Дженсен знает его уже много лет и видел его во всех передрягах, какие только возможны, и если он еще не убежал, истошно вопя, то, вероятно, и не станет этого делать. Никакие доводы в данный момент не имеют значения, и поэтому он целует Кугуара, за спиной которого солнце всходит над Средиземным морем, а вокруг них ничего, кроме открытого моря, и всё это выглядит, как нелепая сцена из голливудского фильма, но Дженсену на это наплевать.

Когда Кугуар отстраняется, чтобы перевести дух, он выглядит почти удивленным, словно не может поверить, что действительно сделал это. Дженсен ухмыляется.

- Доброе утро, - говорит он, и это на самом деле чертовски доброе утро. А затем – потому что Дженсену никогда не случалось поддаться импульсивному решению и впоследствии пожалеть об этом, - он обвивает руками шею Кугуара и падает обратно в воду, забирая снайпера с собой.

Кугуар выныривает на поверхность, и вода стекает с полей его шляпы. Ну и ничего страшного. Шляпа была неубиваемая. Держась на воде, Кугуар легонько хлопает Дженсена по затылку. Потом он улыбается, и это широкая улыбка, которую Дженсен видит не так уж часто.

- Доброе утро, - говорит Кугуар и целует его еще раз.